Разведчики редко сейчас проводят диверсионные рейды в тыл врага. Поле боя и условия слишком изменились. Но прежним осталось одно: для выполнения задачи нужны мужество и смекалка. А ещё русскому солдату свойственно великодушие. Военнослужащий 24-й бригады специального назначения с позывным Чёрный рассказал RT о жизни на войне.
Чёрный из Новосибирска. Его родители — узбеки, но он считает себя русским. Он же родился в России в Сибири, говорит по-русски и воюет за свою страну. В армии Чёрный служит больше десяти лет — прошёл путь от рядового бойца до офицера и командира группы.
Недавно Чёрный вернулся из Покровска. Его группа занималась там выявлением передвижений и мест дислокации противника. С дрона это не всегда засечёшь: на самой линии фронта даже хорошая камера не всегда отличит российского от украинского солдата.
«Стрелковый бой явление редкое»
«Коптер не может заглянуть в подвал, коптер не может узнать, сколько человек сидит в этом доме, коптер не может организовать взаимодействие с союзными войсками, которые сидят на переднем крае», — перечисляет Чёрный. Даже в нынешних условиях, когда дроны, кажется, убивают всё живое до начала продвижения войск, иногда приходится вступать в схватку с врагом — зачищать тех, кто остался в тылу.
В плохую погоду дроны не летают, а значит, именно эту погоду выбирает разведчик.
По словам Чёрного, для того, чтобы вести наблюдение в условиях городской застройки Покровска использовалась так называемая «труба разведчика» — оптический прибор, позволяющий обозревать местность, находясь в укрытии. Ночью в дело шли и монокуляры на вай-фае, которые подключаются к телефону или планшету и передают изображение.
«Иногда приходится не то что наблюдать, а слышать. Например, засели мы в будке на переулочке, сидим неприметно и слышим украинскую речь — соответственно, передаём. И когда мы передаём, что противника слышим, вылетает дрон», — объясняет Чёрный.
Разведчик в данном случае выходил в так называемую «серую зону»: между той линией, где стопроцентно находятся российские войска, и той, где ещё стоят украинские. В Покровске эта ничейная земля максимально сокращалась и выглядела, скорее, как шахматная доска — на одних пятачках находится наша пехота, на других вражеская.
Задача разведчика — обнаружить дома, где находится враг, и уничтожить его с помощью дронов и артиллерии.
«Каждый дом, каждый подвал должен быть зачищен, чтобы быть уверенным в продвижении дальше. Эту работу надо делать тщательно. Ошибки, даже невольные, стоят дорого. Вот на крайней задаче: мои парни пошли вперёд, а противник за спиной выскочил, и на его уничтожение было затрачено много сил и средств», – вспоминает Чёрный.
Ещё одна задача спецназа: просачиваться малыми группами за линию обороны противника и уничтожать пункты воздушного наблюдения. Чем меньше «глаз» у ВСУ, тем они беззащитнее. Здесь задачи разведывательной и штурмовой группы пересекаются.
«Сейчас, когда противник обнаружен, его добивают дронами и уже потом штурмовые группы идут на зачистку, — поясняет Чёрный. — Стрелковый бой, лоб в лоб, как раньше, сейчас явление редкое».
Хотя перестрелки, конечно, тоже случаются: например, группа Чёрного обнаружила засаду ВСУ. Ее пришлось тут же уничтожать — она располагалась на маршруте, где должны были передвигаться другие российские штурмовики.
«Сейчас все передвигаются малыми группами — двойками, иногда и по одному. Но в тылу нельзя оставлять даже одного. «Баба-Яга» ему скинет провизию, скинет средства минирования — и он будет ходить по нашим тылам и минировать тропы. Этого нельзя допустить», — уточняет Черный.
«Многое утратило актуальность»
Современная война отличается от предыдущих, когда достаточно было смять и отбросить врага, а оставшиеся в тылу разрозненные группы не могли долго продержаться из-за отсутствия провизии и боеприпасов. Изменила её именно возможность доставлять на большие расстояния «посылки» с помощью дронов.
«Многое утратило актуальность. Вот, например, в наступление идёшь после артподготовки — а в Покровске мы не всегда так можем делать. Потому что мы уничтожим полностью инфраструктуру, сложим дом, сложим все, что там находится — а где нам потом закрепляться? То есть, получается, мы сами уничтожаем позиции укрытия, и потом приходим туда, и приходится закрепляться — а противник в это время не дремлет», — разъясняет Черный.
Кроме разведывательной деятельности, группа Чёрного осуществляет и диверсионную — минирует пути подвоза боеприпасов, подъезда техники, тропы, которые позволяют изолировать участок фронта. Однако такого, чтобы спецназ отправился в тыл подорвать склад боеприпасов, в условиях современной войны уже не встретишь.
«В нынешних реалиях это задача в один конец, – говорит Черный. – Да, были такие задачи, и бывало, что успешно их выполняли. И даже выползали обратно. Но это когда обилия дронов еще такого не было. Сейчас после такой громкой диверсии ты просто не сможешь вернуться».
О временах, когда можно было вести диверсионные действия в тылу врага, Чёрный вспоминает с ностальгией. На одной из таких операций произошел интересный, по мнению спецназовца, случай. Тогда получили распространение первые разведывательные дроны с тепловизором — с него и наблюдали за противником. Группа расположилась прямо рядом с тропой, по которой заходили вэсэушники, и когда те расположились практически вплотную — перещелкали их. А на обратном пути разведчикам встретился вражеский танк.
«Он был закопан в землю, замаскирован, одна башня торчала. Пустой и охраны нет. И непонятно было, что с ним делать. Угнать? Так свои же сожгут, невозможно так быстро опознавательный знак изобразить. Да и как быстро выкопать? Сжигать? Это обозначить себя и сильно уменьшить шансы на благополучный отход. Придумали заминировать. Прямо то место, где сидит экипаж. И уже по рассвету слышим — бабах! И что-то очень сильно горит. Это было красиво. Солнце встаёт, огонь поднимается. Правда, доказывать потом долго пришлось, что это наша работа», — улыбается Черный. Так что, главное, в работе разведчика это смекалка, делает он вывод. Она помогает в любых условиях боя.
