Как в Советской Белоруссии в 1920-е проводили сексуальную революцию, узнал корреспондент Sputnik Игорь Кандраль.
Многие незнающие люди утверждают, что в СССР секса не было. Историки и социологи с ними даже не спорят. Среди них – известный историк, профессор Александр Гужаловский, который недавно опубликовал первое в отечественной историографии комплексное исследование радикальных изменений в семейно-брачных отношениях белорусского общества в начале XX века.
То время он описывает как невероятное, наполненное даже по современным меркам огромной свободой нравов. После свершения социалистической революции в 1917 году помимо снятия с пролетариата и крестьянства экономических оков было отменено и «половое рабство».
Дискуссия о взаимоотношениях полов революционеров вышла на высшие партийные трибуны. Так, на одном из заседаний X съезда КП(б)Б в 1927 году даже известный организатор «красного террора» – начальник Восточного отдела ОГПУ и по совместительству член Комиссии партийного контроля ЦК ВКП(б)Б Яков Петерс уклонился от ответа на прямой вопрос о правилах сексуального поведения коммунистов.
Глава «партийной инквизиции», видевший сотни дел партийцев, которые отреклись от старых семейно-брачных отношений и вели свободный образ жизни, в конце концов выдал: «Жизнь у нас очень ненормальная. Я не знаю, как коммунисты будут жить при коммунизме…»
Впрочем, дадим слово историку, сядем в машину времени и перенесемся на 100 лет назад…
Александр Александрович, почему вы обратились именно к этой теме?
– Эта книга – первая часть трилогии о XX, советском веке истории Беларуси, который я исследую уже более двадцати лет. Три книги посвящены трем либеральным периодам советской эпохи. Первая либеральная волна пришлась на 1920-е годы. Вторая получила название хрущевской оттепели, третья, пока еще не осмысленная отечественными историками, – совпала с годами горбачевской перестройки.Послереволюционные годы прошлого века были не только героическими, но и трагическими. И многие сегодня даже представить не могут, что же на самом деле происходило в белорусском обществе на низовом уровне. Как жила консервативная белорусская деревня, как жил и менялся Минск на уровне повседневных бытовых практик, на «нижних этажах» социума.
Сегодня подавляющее большинство историков пишет о военачальниках, руководителях государства, великих битвах, значимых событиях… Я же попробовал заглянуть в частную жизнь людей на фоне крутых социально-политических перемен.
Например, мало кто знает, что в 1920-х годах после социалистической революции на территории СССР началась… революция сексуальная. Многие думают, что впервые она произошла в США в 1950-х, потом в бывших республиках СССР в начале 1990-х. Нет, у нас это была уже вторая волна. А первая нахлынула именно в первые послереволюционные годы в Советской России и других республиках, прежде всего советских Украине и Белоруссии.
Вообще, сексуальная революция – это не мое определение. Оно принадлежит австро-американскому социологу, марксисту Вильгельму Райху, который вошел в историю благодаря теоретическому обоснованию свободных семейно-брачных отношений.
Откуда вы черпали информацию для своего исследования? Ведь сохранилось не так много документов того периода…
– Я проштудировал сотни газет, книг, документов, справок, материалов конференций и съездов с 1919 по 1929 годы, сохранившихся в белорусских и российских архивах и библиотеках. В них отчетливо видно реальное положение дел, которое сложилось в белорусском обществе после Первой мировой войны, которая прошлась катком по белорусским деревням и городам и в значительной степени поспособствовала ломке традиционной системы семейно-брачных отношений, существовавших в Российской империи.
Отец известного белорусского поэта Адам Богданович в своих воспоминаниях отмечал, что уже на рубеже XIX-XX веков в Российской империи перепроизводство невест было огромным.
К тому времени традиционный уклад семьи постепенно разрушался. Многие сельские мужчины уходили на заработки в города, их призывали на службу в армию, что вынуждало оставшихся женщин искать альтернативу. На примере местечка Холопеничи он писал, что все местные девушки, кроме одной, пошли в тяжелую жизнь и не смогли себя сберечь. Причина – сменились социальные и экономические обстоятельства. Нет работы – нет денег, нет условий, чтобы создать семью и воспитывать детей…
В то же время на официальном уровне сохранялись жесткие правила. Например, вплоть до 1917 года не только офицеры, но и преподаватели гимназий должны были получать разрешение вышестоящего начальства на брак. В деревне заключение брака было немыслимо без благословления родителей. С другой стороны, в публикациях этнографов можно найти сведения о сексуальных играх, позициях, средствах контрацепции, сексуальных отклонениях.Вскоре после появления марксистского учения революционеры-социалисты попытались объединить его с зарождавшимся феминизмом. Они громогласно объявили, что женщины страдают не только от домостроя и отсутствия свободы сексуального выбора, но и от капиталистического, экономического угнетения.
Кардинально белорусское общество изменил 1917 год! Народ получил свободу – не только политическую, но и в области морально-нравственных отношений. Социалисты предложили крестьянам и рабочим отринуть многовековые предрассудки и начать строить новые семейные и интимные отношения.
Еще Фридрих Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» писал, что оптимальным является моногамный союз мужчины и женщины, основанный на любви и легком разводе в случае ее исчезновения. Подобный подход к браку разделял Карл Маркс.
Активистки женского движения в БССР, 1920-е годы
Эту мысль подхватили феминистки, например, Инесса Арманд, которая требовала полной свободы в сексуальных отношениях. Владимир Ленин не поддержал ее, однако отметил, что в отношениях женщин и мужчин приближается революция, созвучная пролетарской революции.
В начале 1920-х во главе борьбы за освобождение женщин в СССР встала Александра Коллонтай. В первые послереволюционные годы она занимала должность руководителя женотдела в ЦК ВКП(б). И на теоретическом и на практическом уровне Коллонтай реализовывала новую женскую политику от имени партии большевиков.
Александра Коллонтай написала несколько теоретических работ, самая известная из которых под названием «Дорогу крылатому Эросу» была издана в Москве в 1923 году. Она выступала с одной стороны – против традиционного «буржуазного» брака, с другой стороны – против абсолютной сексуальной свободы. И предлагала любовь-игру или эротическую дружбу.
На ее взгляд, при коммунизме будет такой вид отношений, как последовательная моногамия: люди сходятся, любят друг друга и расходятся, когда чувство проходит. Причем она допускала любовь одновременно нескольких мужчин к одной женщине и нескольких женщин к одному мужчине.
Она писала, что «ключ для решения неразрешимой в буржуазном обществе одновременной любви к двум или трем оказался в руках пролетариата».
А потом собственная лодка любви разбилась о скалы придуманных ею же новой модели взаимоотношений мужчины и женщины…
– Конечно, правила писать легко, но мы все знаем, как тяжело она переживала расставание с революционным матросом Павлом Дыбенко, когда он предпочел ей других женщин…
Софья Шамардина
Когда мы говорим непосредственно о построении новой революционной семьи в белорусском обществе, то здесь проводником феминистских идей стала Софья Шамардина. Она родилась в Минске в семье чиновника. И хотя ее отец был из башкирских татар, в 1924 году Шамардина написала при заполнении биографии, что она белоруска.
Пережив романтическую любовь с Владимиром Маяковским и Игорем Северяниным, она, заняв должность заведующей женотделом ЦК КП(б)Б, приступила к реализации идей Коллонтай в Советской Белоруссии.
На многочисленных собраниях Шамардина призывала женщин отказаться от буржуазного брака, включаться в общественную деятельность, социализировать быт. Она утверждала, что старой семьи уже нет, воспитывать детей должно общество.
Неужели один агитатор мог так изменить устои всего общества?
– Новые веяния продвигали не только известные феминистки Арманд, Коллонтай и Шамардина, но и молодые белорусские социологи.
В 1929 году в Минске была опубликована книга «Социология брака и семьи». Ее автором являлся основатель белорусской социологии Семен Вальфсон. Он утверждал, что люди меняют свои моральные принципы в зависимости от обстоятельств и условий жизни. И выступил с призывом отречься от старых «буржуазных» семейных правил и устоев, например, передавать детей на воспитание обществу уже с младенческого возраста. Новый человек должен был воспитываться в новых условиях, а «старая» семья была отягощена как бытом, частной собственностью, так и индивидуальными взаимоотношениями, что было неприемлемо для нового коллективистского общества.
Подобные революционные взгляды высказывали не только представители социологической науки. Так, ученый-биолог Илья Иванов, ставший прототипом профессора Преображенского в «Собачьем сердце» Булгакова, на деньги СНК СССР в 1926 году отправился в Африку для проведения экспериментов по скрещиванию шимпанзе и человека. Задача – найти лекарство от старения, средство для половой активности и создания сверхчеловека.
Подобные исследования проводились затем и на просторах СССР, например, именно по итогам его работ был создан обезьяний питомник в Сухуми. Там также проводились подобные эксперименты.
А как же церковные правила, ведь в дореволюционной России практически весь люд был религиозным?
– Как известно, с первых революционных дней церкви была объявлена война, все религиозное маргинализировалось как пережиток старого мира. Какие уж тут правила?..
Но что интересно, наряду новыми гражданскими браками в Советской Белоруссии сохранялся церковный брак. Он, конечно, был заклеймен новой властью как символ ушедшего прошлого, но официального запрета на него не существовало. Однако был нюанс.
Священникам запрещалось проводить обряд бракосочетания без предъявления документа о заключении гражданского брака, введенного в 1918 году. Кроме того, российский семейный кодекс допускал фактический брак, то есть сожительство без документального подтверждения.В 1926 году в БССР развернулась дискуссия по поводу принятия первого белорусского Кодекса о браке, семье и опеке. Главным камнем преткновения была… легализация фактического брака.
До революции был только церковный брак, затем большевики ввели гражданский, который регистрировали в ЗАГСе, наконец, был легализован «фактический брак», в котором мужчина и женщина жили в свободных отношениях. Сегодня мы почему-то называем его «гражданским браком».
По мнению революционно настроенных законодателей, фактический брак отвечал новым идеологическим установкам: нет семейных, «мещанских» пут – нет и главного врага в виде частной собственности. То есть женщина в фактическом браке сохраняла свободу, а детей следовало передавать на воспитание в специальные учреждения.Сменившая Шамардину на должности заведующей женотделом Мария Муратова в 1926 году утверждала, что в БССР уже около 100 тысяч человек живут фактическим браком, причем можно было жить с несколькими мужчинами или женщинами одновременно – и это было законно! Сегодня бы это называлось многоженством.
Муратовой возражал нарком юстиции Моисей Сегаль, хорошо знавший изнанку подобных сексуальных экспериментов в виде брошенных беспризорных детей и женщин, вынужденных зарабатывать на хлеб на панели.
Тем не менее, в этой дискуссии победили коммунофеминистки – в новом белорусском Кодексе появилось понятие «фактический брак»! В следующем Кодексе о свободном сожительстве уже не говорилось ни слова.
Когда же эта сексуальная революция закончилась?
– Конец 1920-х ознаменовался возвращением к традиционным семейным ценностям в виде моногамной многодетной советской семьи.
Форсированная модернизация семейно-брачных и сексуальных отношений на практике ударила прежде всего по женщине: после расставания она, как правило, оставалась не только материально незащищенной, но и с ребенком, а то и несколькими на руках.
Суды были завалены делами об алиментах. Резко увеличилось количество разрешенных без медицинских показаний абортов, детское бродяжничество приняло угрожающие масштабы. Расцвела проституция, с которой боролись как педагогическими, так и репрессивными методами. Считалось, что проституция – это продукт буржуазного общества, но в белорусских городах времен НЭПа жриц любви становилось все больше и больше.Если в 1889 году в белорусских городах официально проституцией занималось 624 женщины, то в 1927 году милиция БССР раскрыла подобное количество притонов, в каждом из которых «трудилось» по несколько десятков женщин.
Основным гнездом разврата в Минске была улица Ново-Красная, ныне Максима Танка. Секс стоил 40-50 копеек, а в месяц проститутка зарабатывала около 100 рублей. Это были немалые деньги по тем временам, сопоставимые с месячной зарплатой квалифицированного рабочего.
Афиша фильма «Проститутка»
В 1920-е годы власть видела в проститутках жертв пережитков тяжелого прошлого. Для них в 1923 году в Минске на улице Коммунальной, ныне Богдановича, даже был реабилитационный центр, где проституток приобщали к социально полезному труду. Второй по счету фильм, вышедший на студии «Беларусьфильм», имел название «Проститутка» и носил педагогический характер.
Однако уже к концу НЭПа возобладали репрессивные методы борьбы с проституцией. В 1927 году в Москве прошла первая облава на гулящих женщин, которых отправили на «перевоспитание» в Соловки.
К началу 1930-х сексуальная революция в СССР была свернута. Она противоречила планам Иосифа Сталина по индустриализации страны, которые требовали тотальной мобилизации всех человеческих ресурсов. Свободное сожительство и многоженство остались в прошлом. Страну ждала новая революция – промышленная…
